Вже прибрали. Тільки текстова версія збережної копії. Ну і ну!
Cпойлер
Никаких правил тут нет, но иногда происходит так. К ребенку, если он достиг возраста пятого-шестого класса, подходят. Обычно их двое, они старше. Заводят разговор. Ребенок может быть один или в компании друзей-сверстников. С детьми говорят на блатном арго — пробивают, понимающий ты или не понимающий. Но ты ж не маменькин сынок. Начинают приветливо, «за жизнь», как со взрослыми, и в то же время напористо, и сразу вдруг окажешься в смешном положении, если не понимаешь. Это — АУЕ.
Что бы это ни значило для окружающих, конкретно для тебя это — пароль, код, отворяющий двери куда-то глубоко вниз. Дальнейшее почти предопределено. Вступив в диалог, ты уже начал терять себя. Отныне ты в параллельном мире, где ты — никто, и с тебя теперь будут спрашивать по его особым законам. Это очень понятная, почти безотказная манипуляция детскими душами: против них играют факторы разницы в возрасте и опыте — с ними разговаривают старшие, 4 года в детстве — это много, на них давит неизвестная лексика… По ступеням вниз: ребенку вполне мирно кое-что объяснят про «понятия», приоткроют вот всю эту чушь и гнусь — зоновскую романтику, так похожую на мушкетерское «один за всех», пояснят, как заслужить уважение и даже завоевать авторитет, и потом спросят деньги — «греть» зоны. Расскажут, как можно «суетиться», где взять. Угрозы будут потом. И получится, что хоть это дело добровольное, но, как рассказывает один из прошедших инициацию, «не уделять как-то было стремно, все же уделяют. Воровать, вымогать деньги, обманывать родителей никто не заставлял, но как-то невербально это поощрялось. Все понимали и легко говорили на фене, все умели болтать чётки и сидеть на кортах».
Ботать по фене попытаться можно, только не стоит. Это все равно что пробовать говорить по душам с бесами, не будучи экзорцистом. Воровское арго придумано как раз для того, чтобы загнать тебя в ловушку, обмануть и запугать, чтобы ты провалился в дыру с другими физическими законами и всего одним измерением. Тебя неминуемо поймают на слове, на любом, загонят на «косяки», в долги, поставят «на счетчик». Это так же точно, что нет давно (если и был когда-то) никакого воровского кодекса чести, нет никаких «понятий» — все плавающие понятия уголовного мира нацелены лишь на то, чтобы подчинить и схарчить тебя.
Это пирамида, технология: криминалитет работает среди детей из неблагополучных семей, детдомов. А детдомовцы уже давно ходят в обычные школы, привнося в них свое. Детям поясняют, что они для самореализации должны совершить какое-нибудь преступление. Старшие обирают младших, те — еще более младших или тащат из дома. Дальше — по накатанной: совершая преступление, подросток идет в спецшколы, воспитательные колонии, там окончательно заражается. И возвращается в детдом уже смотрящим.
Конечно, это не для всех. Многие понимают, что это им не нужно, но как-то так складывается, что для того, чтобы быть «своим», а не изгоем (а это едва ли не главная ценность у подростков), надо быть с АУЕ, в АУЕ. Или ради безопасности делать вид.
Но так не получится. И решишь сбежать, забыть, пожаловаться взрослым. Вынырнуть из этой вдруг открывшейся параллельной бездны. Увы. На деньги разводят за все «проступки», за то, что не так посмотрел, за слова, даже младшеклассников, совсем малявок, а уж за такое… Следуют угрозы, шантаж. В замкнутых коллективах могут «зачморить» и до смерти. В одном страшном кино точно сказали: мир, в котором вы хотите исправить ошибки, отличается от того мира, в котором вы их совершили.
Правозащитники свидетельствуют, что именно так: доводят до самоубийств, «опускают» (или совершают замещающие изнасилование ритуалы). При этом «опущенный»-то остается в АУЕ, просто в самом низу его иерархии, но без него АУЕ неполный, ему некуда деться.
Мы вроде не в тюрьме, где «понятия» играют роль, имеют вес и смысл. Как такое в принципе может быть? Почему не вырваться?
Cпойлер
Вот на видеозаписи следственного эксперимента в Норильске: «Покажите рукой, в какой контейнер вы опустили мешок. Вы говорили, мешок вытряхнули?» — «Ну, я подошла… Я запачкалась». Это апрель прошлого года. Задержанная рассказывает, как выбросила в мусорный бак тело 12-летнего мальчика. Его она ударила по голове, потом задушила. В СК по этическим соображениям ситуацию не комментировали, но в соцсетях женщину оправдали: «она задушила ребенка, потому что тот участвовал в изнасиловании ее сына (удерживал, когда его насиловали)», «все участники — дети 10–12 лет», «сама женщина говорит, что когда начала спрашивать этого ребенка о событиях изнасилования ее ребенка, он начал в издевательских выражениях рассказывать об этих событиях, как держали <…>». Изнасилованному мальчику было 8 лет.
В Норильске тогда ураган срывал крыши, а органы изымали у бизнеса и уничтожали во исполнение указов президента РФ 307,7 кг яблок из Польши, а также 189,65 кг помидоров из Турции — с ней тогда мы не дружили, это, еще раз, прошлогоднее убийство.
В эти же дни СК завершил проверку по делу в другом районе Красноярского края — Тасеевском. 16-летний школьник изнасиловал 13-летнего, сняв акт на камеру мобильника. А в Хакасии тогда же закончился суд по делу об убийстве из-за «рожек»: 19-летний племянник зарезал 36-летнего дядю из-за того, что тот во время съемки общей фотографии «не по понятиям» подставил «рожки» подруге молодого человека.
Октябрь прошлого года. За неделю, так уж сошлось, в одном лишь Красноярском крае произошло три случая детской поножовщины. 9 октября 13-летний семиклассник зарезал ножом-бабочкой ровесника. Через день 12-летние шестиклассницы в Дивногорске (городе-спутнике Красноярска) устроили разборки в лесополосе, и одна из них 10-сантиметровым кухонным ножом изрезала — не насмерть — двух одноклассниц. 17 октября в Шушенском 17-летний учащийся сельскохозяйственного колледжа под наркотиками зарезал 15-летнего школьника.
6 ноября двое 15-летних отроков по пустячному поводу убили топором и монтировкой в поселке Нижний Ингаш трех односельчан, дом подожгли.
