Cпойлер
– Это Россия использует слово "санкции". Мы говорим, что это два вида контрмер. Первое – это повышение пошлин. Мы подняли их на всю продукцию происхождением из РФ.
Второй вид – ограничение импорта в Украину определенных товаров. При выборе этих товаров мы исходили из объемов импорта из Украины, запрещенного РФ. Мы не просто взяли зеркально товары российские и украинские, и не только продукты питания. Если брать просто продуктовый импорт РФ, то тогда объем запрещенного импорта из РФ составил лишь около $17-18 млн.
Но мы ограничили импорт широкой линейки продуктов питания и добавили сюда еще и промышленную продукцию: мыла, гели, шампуни и железнодорожную продукцию.
Эта продукция может быть замещена товарами украинского производства или импортом из других стран.
– Большинство товаров, подпавших под контрограничения, производятся не российскими, а международными компаниями, имеющими заводы в РФ. Не станет ли это проблемой?
– Это утверждение полностью соответствует реалиям. Потому что к нам заходило много продукции, которая производится российскими компаниями. А все крупные транснациональные компании, которые производят эти товары в РФ, спокойно могут изменить цепочки поставок и направить к нам продукцию из ЕС по беспошлинному режиму, не потеряв объемов продаж. Поэтому я не вижу слишком большой проблемы для транснациональных компаний, кроме изменения логистики.
Транснациональные компании также пострадали от ограничений со стороны РФ. Например, у нас сыры производят не только украинские компании. У нас здесь есть Lactalis, Danone, много других компаний. Украинская кондитерка – это тоже не только отечественные компании, но и, например, Nestle.
Поддержка экспорта
– Вернемся к ЗСТ с ЕС. Как вы считаете, мы нормально подготовились к ее старту?
– Вспомним хотя бы о распределении квот, выдаче сертификата происхождения Евро-1, техническом регулировании, обновленной системе государственных закупок.
Мы считаем, что мы за 2015 год сделали все, что было нужно для запуска ЗСТ, и опередили план,
например, в таких сферах, как техническое регулирование по определенным техрегламентам и, конечно, в системе государственных закупок.
То есть ситуация более чем позитивная.
Хотя возможны определенные небольшие "нюансы". Ведь когда ты запускаешь новые механизмы, могут возникать какие-то недоработки, но это не системные проблемы. Мы находимся в постоянном контакте с ЕС и сверяем наше видение. Если бы они видели проблемы, которых не видим мы, они бы уже нам сигнализировали о них.
– Старт зоны свободной торговли дает нам возможность начать переговоры о пересмотре условий режима. Будет ли подниматься этот вопрос? Чего мы сейчас можем реально добиваться?
– Давайте смотреть на экономический эффект любых наших переговоров с Европейским Союзом. Мы же не просто ведем диалог ради диалога.
Нам, как государству, важно получить как можно больший эффект от любых уступок, которые может предоставить ЕС.
Например, мы получим увеличение квоты на определенные товары на тысячу тонн. Что это даст с точки зрения роста объемов нашего экспорта? Даст ли это нам так много, как, например, либерализация какой-то пошлины на один процент?
Это вопросы, которые формируют наши переговоры с ЕС.
Мы будем разговаривать с ЕС о поддержке Украины в различных формах. У Евросоюза достаточно разветвленная сеть работы с третьими странами, которой мы можем воспользоваться.
Поэтому нам надо комплексно разговаривать с ЕС о том, каким образом они могут помочь нам увеличить наш экспорт, и не только на рынок Европейского Союза, но и на рынки третьих стран.
– А каким образом они могут нам помочь?
– Давайте начинать с простых вещей. Мы почему-то сосредотачиваемся только на квотах.
Но объемы поставок товаров, в отношении которых действуют квоты, не составляют основную часть нашей торговли с Европейским Союзом. Более важный вопрос – выход большего количества украинских товаров на рынок ЕС. Важен выход тех предприятий, которые уже присутствуют в одной из стран ЕС, на рынки остальных 27 государств. Также важно привлечение инвестиций в экономику Украины со стороны европейских компаний.
У Европейской комиссии есть механизмы, которые могут этому способствовать.
Начиная от специальных проектов технической помощи – до подключения Украины к проектам export promotion, которые есть у Европейской комиссии или в странах-членах.
Мы уже начали диалог обо всех схемах сотрудничества.
Сейчас говорить о наших конкретных запросах преждевременно. Но на январь у нас запланировано несколько диалогов в разных форматах.
Также сейчас мы говорим о том, что нам надо сделать более адресной техническую и макрофинансовую помощь, чтобы увеличивать экспорт из Украины.
Давайте посмотрим объективно на экспорт из Украины. Нам надо увеличивать экспорт товаров с добавленной стоимостью. Пока мы будем экспортировать сырье и полуфабрикаты, у нас любое изменение ценовой конъюнктуры однозначно будет влиять на объемы нашего экспорта. Надо сосредоточиться на привлечении инвестиций в производство товаров с высокой степенью добавленной стоимости, способствовать выходу в ЕС среднего бизнеса.
Сейчас нам нужна поддержка с точки зрения разведки собственно направления продвижения экспорта за границу и на рынки третьих стран.
Мы надеемся, что в этом году у нас заработает офис продвижения экспорта, который пока будет работать за донорские деньги.
– Когда он заработает, чьи это будут средства?
– У нас пока есть только проектное предложение. Ждем подтверждения со стороны ряда доноров.
Есть видение, что это будет группа людей, которая будет заниматься продвижением украинского товара на внешних рынках. Будет несколько направлений продвижения.
Одно из них – организация торговых миссий за рубежом. Это когда премьер или министр, а с ним – группа от 50 до 200 бизнесменов, едут в определенную страну, где им устраивают встречи на правительственном уровне и с контрагентами, где они налаживают связи.
Такой подход практикуется очень многими странами, от США до Китая. К сожалению, у нас он до сих пор не практиковался в правильном формате, когда поездка торговой миссии осуществляется тогда, когда уже проработаны все встречи.
Также этот офис, эта группа людей будет работать с запросами украинского бизнеса о том, где можно найти более подробную информацию о зарубежных рынках.
– Каков будет штат этого офиса?
– Там будут работать около 20 человек.
Основная его задача – это помогать министерству, пока у нас не будет создана государственная организация по продвижению экспорта.
Географически он будет находиться в Киеве. Но при современных технологиях нет необходимости, чтобы этот офис "сидел" в том же здании, что и министерство.
– Также планировалось, что в этом году заработают зарубежные торговые представительства.
– Сейчас мы ждем подписания соответствующего указа президентом. Затем нужно принять нормативную базу на уровне Кабмина и министерств, уладить другие формальности. Тогда можно начинать работу. Я ожидаю, что представительства заработают со второго полугодия 2016 года.
– Будет ли отбор в торговые миссии среди тех дипломатов, которые уже сейчас работают в посольствах?
– У нас будет некий микс людей. Потому что даже в тех экономических отделах, которые есть в наших посольствах, мало людей. И они занимаются не только экономической частью.
Но многие из них – достаточно квалифицированные кадры, которые могут помочь. Они и дальше будут работать. Другой вопрос, все ли из этих специалистов захотят перейти с дипслужбы, из экономического отдела посольства, на работу в торговые представительства.
Мы также рассматриваем израильскую модель: привлечение местных специалистов на каждом рынке.
В нашем случае эту схему можно попробовать реализовать за средства технической помощи. Привлечь несколько местных специалистов-консультантов в каждый из наших офисов.
– Географически планы остаются неизменными? Первые офисы заработают в Брюсселе, Вашингтоне, Берлине, Варшаве, Анкаре, Пекине, Каире, Женеве (ВТО)?
– Их может быть и больше. Например, у нас сейчас есть запрос от правительства и общины Канады. Они считают, что нужно открывать торговое представительство. Мы не рассматривали Канаду как приоритетное место для представительства, но за счет средств технической помощи нам готовы оснастить офис, чтобы он заработал до вступления в силу соглашения о зоне свободной торговли с Канадой.
– Кстати, когда она вступает в силу?
– Мы должны закончить юридическую вычитку и переводы, подписать соглашение, затем оно должно пройти ратификацию. Мы ожидаем завершения всех доратификационных процедур в первом полугодии 2016 года. С ратификацией тоже не будем затягивать.
Возвращаясь к поддержке экспорта, хочу добавить, что это усилит возможности министерства, ведь наших сил сейчас не хватает. Кроме того, донорское финансирование позволит привлечь лучших специалистов.
– Должны ли они стать государственными служащими?
– Со временем этот офис должен быть трансформирован из проекта, работающего за средства технической помощи, в полноценный государственный офис.
– Еще один инструмент поддержки экспорта – экспортное кредитное агентство. Здесь, похоже, пока что успехов нет?
– Я бы не стала тут рассуждать категориями успехов или неуспехов.
У нас сложная экономическая ситуация. В связи с этим на правительственном уровне было принято решение о том, что мы пока тему финансовой поддержки экспорта государством откладываем на год.
Также в этом году внимание будет сосредоточено на реформировании государственных банков.
А мы готовим все законы, необходимые для того, чтобы у нас заработало экспортное страховое агентство. На уровне МЭРТ, Минфина и Укрэксимбанка была согласована концепция, которая предполагает, что у нас будет Укрэксимбанк, который займется кредитованием и банковским обеспечением, а также специальное экспортное страховое агентство, которое будет заниматься страхованием рисков и небанковским обеспечением.
– В рамках Укрэксимбанка?
– Нет, это будет отдельное экспортное страховое агентство.
Мы уже подготовили предварительно проект закона совместно с нашими советниками в рамках проекта техпомощи. Необходимо подсчитать, как эти планы повлияют на состояние нашего бюджета, на выполнение наших показателей по программе МВФ, на вопросы нашего платежного баланса.
Важно выбрать правильную модель, которая учитывает нашу ситуацию (финансовую ситуацию, реформирование Укрэксимбанка) и имеющийся финансовый ресурс.
Обсуждается вопрос уставного капитала, а также пути выхода агентства на самоокупаемость. Это должно произойти в течение трех полных лет его работы.
– О какой сумме идет речь? Не маловата ли она?
– Давайте исходить из реалий, из того, какие у нас сейчас доходная и расходная части бюджета.
Мы говорим об уставном капитале в размере 200-250 млн грн.
Для страхового агентства это немало. Не будем забывать о работе Укрэксимбанка по экспортному кредитованию. Вопрос в том, чтобы они использовались эффективно.
Второй вопрос. Давайте поговорим об имеющихся у государства ресурсах. Мы сейчас можем написать уставный капитал в размере миллиарда гривен. Но где мы возьмем эти деньги? Давайте исходить из имеющейся ситуации.
– В каком состоянии находятся переговоры о свободной торговле с Израилем и Турцией? Планируется ли начать переговоры с другими странами?
– С Израилем у нас прошел раунд переговоров. Следующий раунд у нас запланирован на май. С Турцией был проведен раунд переговоров на уровне экспертов, это не был полноценный раунд. А переговоры у нас запланированы в первом квартале 2015 года. Переговоры у нас идут.
Сейчас мы проводим пересмотр того, каким образом и с кем еще нам потенциально было бы интересно начать переговоры о зоне свободной торговли.
Я считаю, что собственно экспортная стратегия должна дать нам ответы на имеющиеся вопросы. Но нужно помнить, что параллельное ведение переговоров с десятью странами – это нереально, и это неправильный подход.
