Cпойлер
Би-би-си: Что именно вы написали в заявлении и каких действий теперь ждете от полиции?
Г.П.: Я попросила привлечь к ответственности людей, которые угрожают моей жизни, здоровью и моим родным. Во-вторых, я попросила защиты. Сегодня мне позвонил участковый и попросил прийти завтра, чтобы поподробнее все узнать. Я так понимаю, это положено по процедуре. Я ему сказала, что эта некрасивая коллекция [угроз] стала больше, и завтра я все ему принесу.
Би-би-си: Какого рода угрозы вы получаете, что вам пишут?
Г.П.: Можно я не буду цитировать? Все это очень некрасиво, тем более я частично выкладывала их в "Фейсбуке". Если честно, самое страшное я стараюсь не выкладывать, меня все-таки читают родители и дочь.
У меня сейчас самая большая задача - это как-то их успокоить, но при этом не потерять своих убеждений, это очень тонкий момент. В общем и целом, это угрозы жизни, членовредительство, сексуальное насилие - я же женщина, а у нас есть такие мужчины.
Плюс угрозы по отношению к моим родным, и это меня беспокоит, но я верю в наши правоохранительные органы и также верю, что эта кампания [травли] - не кампания беспредельщиков. Это просто система травли, которая раньше всегда срабатывала.
Были пиарщики, которых увольняли, и весь мир радовался - ура, мы нашли зло, это пиарщики. Здесь этот сценарий не прошел. Я не устроила ни сценарий покаяния, который мне навязывали журналисты, в том числе на "Первом канале", ни еще какой-то сценарий с экстремизмом. А к насилию, как оказалось, призывают те, кто выступает против меня.
Здесь речь идет не о фейковой новости [о "сожжении" девушки], а о фейковой кампании, у которой есть хорошо настроенный механизм, который со мной не сработал. Меня, конечно, можно подставить, что-то со мной сделать, в том числе криминально. Но это не значит, что я почувствую себя виноватой из-за того, что меня выбрали объектом травли.
Би-би-си: Чем вы объясняете такое внимание к вашей истории?
Г.П.: Вот это для меня большая загадка, потому что я не топ-менеджер, "Леруа Мерлен" - обычная строительная компания, и масштабы не те. Я думаю, что это идет по накатанной.
Дело в том, что к пиарщикам в России уже давно стали относиться в России как к слабому звену, это такая расстрельная должность. Это стали использовать, и мне кажется, что произошла деформация профессии, поэтому, например, я практически никогда не посещала российские пиар-форумы и редко выступала. Может быть и зря.
Сейчас, когда формируется какой-то заказ (нужно, например, отвлечь людей от повестки дня), вы представляете, сколько денег на меня потратили? Это два часовых эфира - только те, в которых я участвовала, - на "России 1". Там одна рекламная минута - я как пиарщик это говорю - стоит 1 млн рублей. На мой взгляд, это очень дорогая кампания. И еще боты [комментирующие в социальных сетях] - это же тоже компьютерная программа, которую нужно поддерживать.
Би-би-си: Расскажите о вашем расставании с работодателем. Было ли это исключительно вашим решением?
Г.П.: Безусловно. Быть корпоративным пиарщиком - это, конечно, тяжело. Если политические риски стали больше, чем к тому готова компания, человек, который эти риски вызвал - неважно, почему это произошло - должен уйти.
Если честно, еще мне нужно было развязать себе руки и говорить то, что я считаю нужным, чтобы случайно не задеть при этом репутацию компании. Все, что нужно я написала - все эти извинительные посты непонятно за что, я написала их, чтобы спасти репутацию компании.
Би-би-си: Большое количество претензий к вам со стороны комментаторов было связано с употреблением слова "ватка". Вы могли бы пояснить, что именно вы тогда имели в виду?
Г.П.: Да, конечно. Я уже говорила, но скажу еще раз. "Вата" - это обозначение людей, которые используют ура-патриотические, ультра-патриотические настроения в экстремистских целях и для слива своих негативных эмоций.
Люди почему-то приняли это слово на свой счет, хотя это было личное оскорбление конкретно тех, кто вдруг начал оскорблять меня. Именно они еще больше эскалировали конфликт и призывали к насилию. Теперь, когда мне пишут "привет, я ватка, давай пообщаемся", с более-менее адекватными я общаюсь, мне же надо понимать, что вообще происходит. Я спрашиваю: вы призываете к насилию надо мной? Нет. Вы экстремист? Нет. Ну тогда какая вы "ватка", вы гражданин Российской Федерации, как и я.
Би-би-си: Чувствуете ли вы ответственность за то, что разместили в паблике непроверенную информацию?
Г.П.: Это не было fake news.
Би-би-си: Но это была непроверенная информация.
Г.П.: Там и было написано, что это непроверенная информация. Ничего из того, что там было написано, не подпадает под определение fake news. Если у кого-то есть информация о том, что произошло на самом деле, скажите мне - с таким посылом я и писала.
То, что это восприняли совершенно по-другому, может наводить меня на некоторые мысли, но в Генеральной прокуратуре меня успокоили и сказали, что там [у случая с сожжением девушки] был совсем другой контекст.
Би-би-си: Как вообще изменилась ваша жизнь после того поста в "Фейсбуке"? Как это повлияло на ваших близких?
Г.П.: Близкие меня поддерживают, безусловно, они у меня очень простые люди. Родственники звонили со всех концов России и на моем примере они увидели, что не все, что показывают по телевизору, это правда, и как легко оболгать человека, просто выбрать с улицы и показать - вот этого будем бить. Вот это и произошло.
Как изменилась моя жизнь… А кто его знает? Может, я всю жизнь к этому шла. В конце концов, я тренер лидерских качеств. Сейчас я показываю все наработки, которые я давала своим ученикам для того, чтобы держать удар, уметь держать лицо, и помнить, что достоинство и честь идут изнутри, это не результаты опросы в "Фейсбуке" и не количество лайков, это внутренне ощущение правильности. Родные не спят из-за того, что переживают, а я сплю как младенец.
