Cпойлер
Я посмотрел фильм, после которого возникло одно желание: срочно пересмотреть «Летят журавли», «Апокалипсис сегодня», снова увидеть те ленты, благодаря которым я заболел кино, из-за которых я в него влюбился по уши. Потому что то, что я увидел, показало мне голую и горькую правду: российское кино сегодня балансирует на грани катастрофы. Оно подошло к самому краю, за которым — адовы глубины пошлости, бескультурья и профанации.
Я посмотрел «Матильду».
Любому режиссеру, в том числе и мне, стоит помнить, что случаи, когда звезды на небе сходятся — встречаются творческие личности, талантливые люди, идеи которых понятны и созвучны, они работают вместе, и происходит чудо нового творения, — такие случаи происходят нечасто. Бывают неудачи. Они случаются у всякого. По моему мнению, так произошло с «Матильдой».
Что снимал Алексей Учитель? Драму? Фэнтези? Мелодраму? Историческое кино? Внутри фильма персонажи существуют каждый в своем жанре: Данила Козловский изображает триллер, Евгений Миронов — комедию, а актеру, приглашенному на роль Николая, видимо, сказали, что нужна мелодрама, и потому на протяжении всего фильма у него мокрые глаза. И если прекрасный Миронов что-то играет, то про остальных это сказать никак нельзя — они изображают. У них получаются в лучшем случае типажи, а не живые персонажи. И зачем было приглашать в этот фильм зарубежных актеров — для меня загадка.
Затем: какая идея легла в основу фильма? О чем это кино? Не нахожу ответа. После увиденного у меня возник один, главный вопрос: зачем? Зачем было снимать этот фильм? Зачем было нужно государству поддерживать эту картину двадцатью пятью миллионами долларов? Какие политические или пропагандистские, или воспитательные цели оно, государство, преследовало? Я понимаю, когда государство тратит деньги на создание фильмов про космос, хоккей и т. д. Это нормально — гордиться своими достижениями. Художественную ценность этих проектов сейчас не обсуждаю — просто понимаю, зачем нужны такие фильмы.
Может быть, правы те конспирологи, которые предрекают в скором времени реставрацию в России монархии — и тогда можно предположить, что таким способом народ начинают готовить к новым политическим реалиям? Но любой здравомыслящий человек, посмотрев фильм «Матильда», сделает единственно возможный вывод: монархия — удел развратных вырожденцев, полный тупик, выхода из которого нет; впереди — революция. Это — цель?
Может, это патриотическое кино? Авторы в своих интервью произнесли много пафосных слов, намекая, что фильм — о высоком: Успенский собор, Кремль, Ходынское поле, царские дворцы, сцена Мариинского театра — в этих местах, мол, бьется сердце России. Тогда, простите, я что-то пропустил. Я не увидел в фильме ни единой идеи, ни поступка, ничего, чем я мог бы гордиться как гражданин. А места — ну, что места: в Кремле после 1917 года такие субъекты поселились, что — будь здоров, до сих пор стыдно вспоминать. Мне показывают персонажа с бородой, в мундире, похожего на последнего русского императора, и я вижу, что это похотливый человек, патологический потаскун, который тащит к себе в спальню балерину, едва только та на сцене случайно (?) оголила грудь. Сразу же — в койку. Это даже не страсть. Это просто животное желание. Николай вскакивает, издавая нечленораздельный звук. И «сердце России» забилось учащенно, да.
Сама Кшесинская в реальной жизни была нерядовая женщина — красавица, авантюристка и интриганка, умная и талантливая, обладавшая даром влиять на людей. Но в фильме все просто — она шлюха, предназначенная для лиц определенного круга. И хотя даже шлюху можно сыграть интересно, приглашенная иностранная актриса не играет ничего.
Будущую императрицу Александру Федоровну, неглупую, прекрасно
образованную, с хорошим воспитанием женщину превратили в тупую немку, полную дуру с пустым взглядом — как будто вклеенную сюда из какого-то другого, комедийного фильма.
Персонаж Данилы Козловского — психически нездоровый человек, которого назвали «графом Воронцовым». Граф он или не граф — не знаю. Но когда он запросто врывается в личные апартаменты императора (?!) и сходу бьет императора в лицо (?!!), у меня ощущение, что такое понятие, как бытовая правда, в концепции фильма просто отсутствовало. Почему «граф Воронцов» так поступает — Бог его знает, нам не рассказали. О том, что русские дворяне друг друга (не говоря уже об особах императорской крови) не могли ударить ни при каких обстоятельствах, речь не идет: мужики бабу не поделили, понимать надо. До 1917 года еще далеко, но «кино-царь» и «кино-граф» ведут себя как председатель домкома и дворник, между которыми разрывается любвеобильная Дунька-повариха из рабочей столовой.
Граф хватает Кшесинскую, они пытаются спастись на плоту. На плоту! Просто схватить беглецов — слишком простая задача для преследователей. Плот поджигают. Но граф остается верен — нет, не Кшесинской — себе: стоя в пламени, он продолжает хватать ее за грудь, видимо, руководствуясь простым и понятным желанием: «А, гори оно все синим пламенем! Хоть за бабу подержаться перед смертью».
Плот взрывается (!), Воронцов погибает. Кшесинская остается в живых, ведь впереди — коронация, и циничная авантюристка просто обязана испортить торжественную церемонию. То, что на самом деле ее и близко не подпустили ко дворцу — не проблема для авторов: балерина появляется на коронации,
да еще
как появляется! Классика: распахиваются двери собора — и врывается она, вся в белом. Почему-то ее не замечают (а она-то так старалась!). Но потом лазутчицу обнаруживают, и начинается беготня в духе «Кода да Винчи»: за балериной гоняются по всему собору. Наконец она оказывается на хорах, откуда — посреди коронации — романтически восклицает: «Ники!..» Окрик долетает до уха Николая — и он грохается в обморок. Чудо что за начало правления.
Без двух минут император лежит без сознания посреди Успенского собора. Вокруг — сотни, тысячи людей. А Ники лежит. Высвободившееся время он тратит с пользой: он фантазирует, как он подбегает к Кшесинской, целует ее, обнимает… Но все хорошее когда-нибудь заканчивается: обморок проходит, и надо вставать, чтобы принять корону Российской империи. За все это время ни единой душе в голову не приходит помочь государю. Ну, упал в обморок, очухался, встал — и слава Богу, продолжим. Ники демонстрирует качества, которые выдают в нем незаурядный характер и силу воли: сам поднимает корону, сам водружает себе на голову. Историческое кино?..
Вообще, император России — на секундочку, самого могущественного государства мира на тот момент — в фильме существует вне всякого контекста. Он как будто в вакууме. Вокруг него нет ни адъютантов, ни слуг — никого, никакого окружения. Он просто перемещается по экрану. Единственный момент, когда контекст появляется, — сцена, где Николай стреляет по воронам из ружья. Кто постарше — сразу вспомнит знаменитую сцену из великой «Агонии» Элема Климова. Вот тебе и контекст. Но ту сцену руководство «Мосфильма» распорядилось вставить в фильм, так как у режиссера получался слишком хороший царь. А сейчас она зачем понадобилась?
Сцена репетиции коронации — испытание не для слабонервных. Детей в кино не берите. Потому что там Александре Федоровне неосторожно прикалывают шпилькой к волосам корону — и тут вдруг по лицу будущей императрицы начинает течь струя густой венозной крови в палец толщиной. От укола шпилькой.
Иногда с концептуальными недостатками фильма тебя примиряет эстетическое наслаждение — это когда кино здорово снято, когда в нем отличные декорации, музыка, грим — в общем, когда есть нечто высококлассное, помимо содержания. Здесь этим надеждам не суждено сбыться. У персонажей «Матильды» второсортные, криво приклеенные искусственные бороды, у них ужасающий грим. Зато балерины Мариинки танцуют в сценических костюмах со вставленными в них светодиодами. Не шучу. Светодиоды в конце девятнадцатого века. А за что тогда японцы Нобелевскую премию получали в 2014-м?
К балетной теме создатели подошли с большим вниманием. В какой-то момент в картине возникает еще одна балерина. Зачем? Чтобы показать, как во время спектакля, тут же, за сценой ее употребляет некий высокопоставленный сановник из ближайшего окружения императора. Еще один ценитель прекрасного. Она пытается возразить — мол, ей сейчас на сцену, вот, уже и увертюра заканчивается; властный мужчина, обуянный страстью, отмахивается: подождут. Кто подождет: император? Вся свита, весь петербуржский высший свет, зрители?
Такое ощущение, что историческим персонажам, взятым из прошлого, создатели дали взаймы свои собственные сегодняшние представления о жизни. И тогда все становится на свои места. Тогда понятно, откуда это хамовато-пренебрежительное: «подождут». Понятно, почему Николай прикрывает голую Кшесинскую, лежащую на царском ложе, императорской мантией с горностаями, которую, на минуточку, надевали по самым торжественным и крайне редким случаям: успех нынешнего российского кино уже немыслим без «американской красоты» — красивой голой задницы в дорогом VIP-антураже. И тогда понятно, почему в фильме НЕТ царя. Его личности, пусть даже воссозданной силами кино, — нет. Актер есть, имя в титрах есть, а царя Николая — нет. Пустота. Некого винить: таких понятий, как чувство долга, собственное достоинство, честь, вера и тому подобных в окружающей нас действительности осталось так мало, что показать, сыграть их уже мало кто сумеет.
Все знают, что финал — это половина успеха. Что мы видим здесь: Николай приезжает на Ходынку, где произошли страшные события, и молится, просит прощения, стоя среди мертвых тел. А в следующем кадре — праздничный фейерверк, на фоне которого кино-царь смотрится не хуже Рэмбо в той сцене, когда американский герой бежит из джунглей, а позади него разрываются мины.
Концовка вообще сражает наповал. Надпись на экране: «Они жили счастливо 24 года». Это про Николая и Александру. Прозрачное: «…и умерли в один день» спрятано от зрительских глаз, но мгновенно возникает в голове у каждого первого. В конце концов, трэш тоже нужно красиво «закольцевать». Получилось.
Создатели фильма вволю поиздевались над всеми своими героями. Над всеми. Снова — вопрос: зачем? Чтобы мы почувствовали — что?
Как это можно назвать? Кроме как катастрофа — по-моему, никак. И это произошло с уважаемым мною режиссером Алексеем Учителем.
***
Пока писал — немного остыл. Бог с ними, с авторами. Меня порадовали зрители: народ в зале смеялся. Люди, вы прекрасны! Вы чувствуете главное. Вы понимаете, где правда, а где ложь. Не теряйте эту способность — и все будет хорошо.
