Как голосовали в Дагестане (подозреваю, что и по всему северному Кавказу).
Cпойлер
Быть наблюдателем на региональных выборах — все равно что кататься автостопом. Вроде бы тратишь часы на пустое ожидание, но в итоге узнаешь о людях больше, чем из любой книги. Над наблюдателями смеются, как и над автостопщиками, распускают про них нелепые слухи, но стоит послушать рассказы ветеранов о том, какими были выборы в центральной России десять лет назад, и посмотреть, какими они стали сейчас, становится ясно — мы стараемся не зря. Наблюдатели протоптали тропки во все регионы страны от Калининграда до Владивостока. Лишь Северный Кавказ оставался на карте причудливым белым пятном, где, если верить статистике, чуть ли не все, кто способен ходить, добираются до заветной урны и голосуют за кого положено. Поэтому когда представитель движения «Голос» в Дагестане, известный борец с коррупцией Эдуард Атаев пригласил меня понаблюдать за выборами на участке в его родном селе Эндирей неподалеку от Хасавюрта, я с радостью согласился. Так я стал членом избирательной комиссии с правом совещательного голоса. — А, Шамиль пожаловал! — приветствовал Эдуарда председатель комиссии. Именем легендарного полководца Атаева прозвали за дело: на всех выборах он неудержимо бросался в бой и даже добился смещения прошлого руководства участковой избирательной комиссии. «Шамиль» вошел в зал, байронически припадая на забинтованную ногу. Пристроившись на стуле, он шепнул мне: «Пусть только попробуют такого хромца услать на выездное голосование!» Немедленно к нам подскочил бывший глава села и принялся отбирать фотоаппараты — мол, снимать запрещено. Не успел он протянуть руку, как Эдуард уже звонил в прокуратуру и одновременно тащил в зал полицейских. А минут через десять явился сам прокурор, прочитал лекцию о том, что фотографировать можно, только с уважением к национальным традициям, всех помирил и отбыл восвояси. Следующие двенадцать часов текли долго. Загорелые кумыки в тюбетейках и их жены в платках приходили на участок, здоровались, голосовали, а порой и приглашали наблюдателей на обед. «Карусель» — повторные голосования по открепительным удостоверениям — в селе, где все друг друга знают, устроить невозможно, заявок на выездное голосование мы не дождались. Условия были такими тепличными, что я завидовал кандидату от «Парнаса», которого люди в штатском вышвырнули с участка в Махачкале, и уж тем более ребятам из Гоцатля, где разгромили избирательный участок. Бюллетени падали в прозрачный ящик, я рисовал на листке черточки, а мобильник представителя КПРФ постоянно звонил и зычно исполнял гимн СССР. Сперва черточки ставились быстро, затем — все медленнее. К восьми вечера их накопилось 154. Наконец двери закрыли и начался подсчет. Точнее, председатель попытался открыть урну, но мы с Эдуардом накинулись на него со скучным текстом законов о выборах и убедили сперва пересчитать и надрезать с краю огромную гору неиспользованных бюллетеней. Фото: Владимир Севриновский На фоне этого Монблана стопка в прозрачном ящике казалась крохотным холмиком. Посчитали бюллетени из урны — всего проголосовал 171 человек. Откуда взялись семнадцать избирателей, не учтенных в моих черточках, остается лишь гадать. То ли я отвлекся, то ли упустил небольшой вброс, а может, кто-то убедил комиссию выдать ему бюллетень за родственника. Во всяком случае 171 проголосовавший из 2439 избирателей для Дагестана, славящегося огромной явкой, — впечатляющий результат. Не иначе, робкие кавказцы стесняются наблюдателей и валят валом только на те участки, где их нет. Подсчет голосов показал еще одну удивительную вещь: на выборах депутатов-одномандатников независимый депутат Залимхан Валиев собрал 94 голоса — целых 55 процентов! Возможно, потому что не поленился лично приехать в Эндирей и выступить перед сельчанами. К слову, еще в центральной России я заметил: стоит оппозиционному кандидату ненадолго оторвать зад от кресла — и это приводит к поразительным результатам. Они набирают куда больше голосов, чем коллеги, которые после выборов печально разводят руками и винят во всем коварное государство. Увы, ксерокса на участке не оказалось, и снять заверенные копии было непросто. Под ворчание главы комиссии и его водителей, торопившихся в ТИК и демонстративно зевавших, мы вручную переписывали бюллетени. Председатель расписался в них, шлепнул печать и стремительно исчез. А мы с сознанием исполненного долга отправились домой.