Cпойлер
Тогда девальвация рубля привела к оживлению производства и помогла поднять и "перезапустить" то, что еще оставалось от советской промышленности, подкошенной крахом плановой экономики. Самый экономически либеральный кабинет в истории постсоветской России, руководимый Евгением Примаковым, видимо, был занят чтением трудов Фридриха фон Хайека, и ни во что не вмешивался. Госкорпораций, достойных этого имени, была всего одна - "Газпром". Более того, в 1998-1999 годах Россия не вела никаких войн (первая чеченская окончилась, вторая - еще не началась).
Спустя семнадцать лет перезапускать больше нечего, зато есть несколько десятков государственных компаний, и они беспрерывно просят у правительства дополнительных средств. Во многом именно их существование питает беспрецедентную по масштабам коррупцию. Цена нефти не растет, предсказать ее практически невозможно. Резервный фонд и Фонд национального благосостояния постепенно, но заметно тают. Россия должна содержать Крым плюс так называемые ДНР и ЛНР, воевать в Сирии и вдобавок терпеть санкции, которые, что бы ни говорили по государственному ТВ, по экономике, особенно по финансовому сектору, бьют довольно больно. Занимать за границей либо невозможно, либо так дорого, что бессмысленно.
Можно было бы приватизировать госкомпании, и этим правительство вроде бы занято. Однако условия приватизационных сделок такие, что финансовый эффект от продажи "Алросы", части акций ВТБ и "Роснефти" будет явно ниже, чем мог бы быть при других обстоятельствах. Хороший пример - приватизация пятой части "Роснефти". Руководство компании добилось, чтобы акции продавались не через биржу, а в результате специальной сделки. Фаворитами здесь называют китайскую и индийскую госкомпании. Продать акции "Роснефти" именно им, а не западным инвесторам, важно по политическим соображениям. Азиатские покупатели, зная это, едва ли будут уступчивы в вопросе цены.
Нынешнее российское руководство считает, и считает, на мой взгляд, справедливо, что за потерей контроля над экономикой неумолимо последует потеря контроля над политическим пространством. Ведь он во многом обеспечивается именно тем, что государство платит зарплату едва ли не пятидесяти процентам трудоспособного населения России.
Ритуальные призывы технократов, вроде Германа Грефа и Алексея Кудрина, к "институциональным реформам" (еще один эвфемизм, означающий плановый демонтаж нынешней системы власти) ни к чему не приведут, потому что политический режим их просто не переживет. Именно поэтому и после ожидаемого в 2018 году четвертого возвращения Путина в президентское кресло ничего не изменится.
Существенное сокращение военных расходов - шаг драматический, но недостаточный. Накопительная часть пенсии уже "заморожена" - фактически, конфискована. Есть шанс попытаться облегчить положение дел, выполнив минские соглашения и добившись, таким образом, отмены санкций. Но в Кремле пойти на это все еще не готовы.
Так что кабинету и минфину остается только придумывать, как еще выжать из граждан побольше денег. Контроль за крупными расходами, усиление мониторинга валютных операций, "деофшоризация" - все это явления одного порядка, попытка спасти хронически больной государственный капитализм с помощью аспирина полумер.
Ситуация осложняется еще и тем, что даже если бы в верхах и решили сокращать государственное присутствие в экономике, это встретило бы сопротивление большинства населения. Ведь все последние пятнадцать лет гражданам изо дня в день внушали, что "приватизация" - это ругательство, что олигархи похитили их, граждан, общенародные нефть и газ, что государство, как и при Советах, должно их и их семьи накормить и одеть. Поменять этот образ мышления намного труднее, чем приватизировать "Газпром".
Экономическая политика оказалась в закономерном тупике. И этот тупик политический. Выходом из него рано или поздно станет полномасштабный кризис, сравнимый с последними годами СССР. "Госкапитализм по-русски" делает такой исход неизбежным.
Автор: Константин Эггерт - российский журналист, ведущий программ телеканала "Дождь". Автор еженедельной колонки на DW.
