Я опять про Джерома.
Может, кто-то понимает богатый духовный мир англичан? А то я что-то не очень.
Эти три типа раздобыли немецко-английский разговорник, раскритиковали его в пух и прах, типа, если такими фразами, которые они предлагают в разговорнике, общаться с людьми, то тебе быстро набьют морду. И решили провести эксперимент - походить и поговорить фразами из разговорника. Джорж будет говорить, а два остальных будут на стрёме, есличо, отобьют его или вызовут ментов.
Сначала они пристали к "таксисту" (ну, лошадиному, не знай как по-нашему, извозчику что ли), потом к двум продавцам.
С продавцами я ещё поняла их английский внутренний мир - типы естественно выбрали дурацкие фразы, так что продавцы решили, что над ними издеваются, и в долгу не остались. Один наорал, другой полил отборным сраказмом.
Но в чём прикол с извозчиком, я не поняла. Похоже, он тоже над ними поиздевался, но они вроде ничего этакого не говорили, не заслужили
Хотя они потом записали себе счёт - проигрыш 1:2, типа с таксистом, они считают, прошло неплохо.
We arrived at Waterloo a little after nine, and at once proceeded to put George’s experiment into operation. Opening the book at the chapter entitled “At the Cab Rank,” we walked up to a hansom, raised our hats, and wished the driver “Good-morning.”
This man was not to be outdone in politeness by any foreigner, real or imitation. Calling to a friend named “Charles” to “hold the steed,” he sprang from his box, and returned to us a bow, that would have done credit to Mr. Turveydrop himself. Speaking apparently in the name of the nation, he welcomed us to England, adding a regret that Her Majesty was not at the moment in London.
We could not reply to him in kind. Nothing of this sort had been anticipated by the book. We called him “coachman,” at which he again bowed to the pavement, and asked him if he would have the goodness to drive us to the Westminster Bridge road.
He laid his hand upon his heart, and said the pleasure would be his.
Taking the third sentence in the chapter, George asked him what his fare would be.
The question, as introducing a sordid element into the conversation, seemed to hurt his feelings. He said he never took money from distinguished strangers; he suggested a souvenir—a diamond scarf pin, a gold snuffbox, some little trifle of that sort by which he could remember us.
As a small crowd had collected, and as the joke was drifting rather too far in the cabman’s direction, we climbed in without further parley, and were driven away amid cheers.
At Fenchurch Street we compromised with our cabman for five shillings. He made us another courtly bow, and begged us to remember him to the Emperor of Austria.
Cпойлер
На Ватерлоо мы прибыли в самом начале десятого и тут же решили провести эксперимент, предложенный Джорджем. Открыв книгу на разделе "На стоянке извозчиков", мы подошли к фаэтону, приподняли шляпы и пожелали извозчику доброго утра. Извозчик не уступал в вежливости иностранцам - подлинным или мнимым. Призвав приятеля по кличке Чарльз "замереть", он спрыгнул с козел и отвесил нам поклон, достойный царедворца старого времени. Говоря, безусловно, от имени всей нации, он приветствовал нас на английской земле, выразив сожаление, что Ее Величество в настоящее время пребывает в загородной резиденции.
Ответить ему в том же духе мы не могли. Ничего подобного книжонка не предусматривала. Мы назвали его "возницей", на что он поклонился нам до земли, и справились, не соблаговолит ли он отвезти нас на Уэстминстер-Бридж-роуд.
Он положил руку на сердце и заверил нас, что это доставит ему несказанное удовольствие.
Выбрав третью фразу из раздела, Джордж поинтересовался у извозчика, какое же вознаграждение тот сочтет для себя справедливым.
Вопрос, переводящий нашу возвышенную беседу на низменную тему, казалось, оскорбил его в лучших чувствах. Он сказал, что никогда не спрашивает платы с важных иностранцев; он готов принять от нас какой-нибудь памятный подарок - булавку, там, с бриллиантом, золотую табакерку или какую-нибудь другую безделушку в этом роде.
Так как стала собираться толпа, а шутка, похоже, зашла слишком далеко, мы без долгих разговоров залезли в коляску и тронулись под крики зевак.
На Фенчерч-стрит мы сторговались с кебменом за пять шиллингов. Он отвесил нам еще один изящный поклон и просил передавать привет австрийскому императору.
Или они считают, что извозчик не издевался? Они у них там все такие всегда?
