Наталья Белюшина. «Я таких даже в метро не встречал!»
Подвернулось смешное в сообществе феминисток: А вы когда нибудь замечали реакцию мужчин на тяжелый взгляд из под лобья? Женщины, тяжело глядящие на мужчин из под лобья, как и само их лобьё, некоторое время занимали моё озадаченное воображение. Тем более что случай по ссылке прямо трагический: «Я вообще перестала улыбаться малознакомым мужчинам, я перестала улыбаться, если иду по улице по своим делам, я перестала улыбаться, если у меня просто хорошее настроение, но мне надо выйти за хлебушком. Я вобще перестала делать лицо, потому что я не хочу нарваться на комплимент». Страшно жить. В каждой булочной маньяк с комплиментом за пазухой. Тут уж, конечно, если лицо и делать, то дома его оставлять...
Я, признаться, многих женских психологических проблем не понимаю. На меня никакие комплименты не производят гнетущего впечатления. Конечно, иногда так сформулируют, что лучше бы молчали. Но это касается людей, которым в принципе не стоит разговаривать. Довольно глупо предъявлять им отдельный счёт за комплименты: дурак - он во всём дурак, во всех своих проявлениях.
Наверное, мне повезло. Первый же комплимент, полученный от незнакомого мужчины, меня никак не травмировал, а даже повеселил; он был, пожалуй, самым искренним, бесхитростным и простосердечным (они оба - и мужчина, и комплимент). А было мне тринадцать лет, как говорила одна героиня Пушкина. Летним днём я стояла на берегу реки Белой, наблюдая медленное приближение парома, отягощенного людьми, машинами, лошадьми, телегами. Вода сопротивлялась, паром тарахтел и кряхтел, - он плыл против течения. Было жарко. Я обмахивалась собственными ресницами, украшавшими мои бессмысленные оленьи глаза. Мятый мужичок, стоявший впереди меня в ожидании того же парома, обернулся, увидел меня почти в упор, и по лицу его стало понятно, что в жизни не встречал он до сего момента такой красоты. Тут необходимо заметить, что, возможно, встречал он ещё и не такое, но алкоголь (судя по запаху, мужичок недавно к какой-то настойке приложился) и солнце в зените значительно усугубили его отзывчивость. Не будучи мастером красноречия и прочей риторики, он прицокнул и причмокнул; это показалось ему недостаточным, но нужные слова не находились. Он пытался. Открывал рот - и закрывал. Вдыхал и выдыхал. И наконец высказался с горечью (от имени некоего страдающего коллектива): "Ишь какая... А мы... Мы живём с какими-то коровами!" После чего махнул рукой и закурил беломорину.
