Cпойлер
Мартин Брест
12 год ·
Гомер.
Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который
Прямо с апреля взошёл на престол украинский.
Много видосов он снял, справедливости ради,
Много про мир говорил, о спасеньи заботясь,
Даже на самой горячей Станице Луганской,
В бронике с каской, со смертью играя в пятнашки –
Он говорил про мосты, рубежи и обстрелы,
С чувством, с подачей, и в самой прекрасной рубашке.
Ныне же воля богов привела его утром
В место, где милые женщины с паспортом рашки
Прямо с порога призвали его миротворцем,
Чтоб развести Золотое-четыре быстрее.
Нимфы, царицы-Калипсо, богини-в-богинях держали
В перстах дрожащих своих пенсионные книжки,
Ласковых слов говорили, икая, немало,
Речи ведя о державных бюджетных программах.
Муза! Об этом и нам расскажи, начав с чего хочешь:
Воины света, из тех, что сражались годами -
Дружно сидели в домишке окраинном старом,
Здесь ожидая прихода российских манкуртов.
Пиксель, олива, шевроны, софтшелл в мультикаме,
Автыки разных годов в православных калибрах,
Вобщем – привычно для нашей войны незаконная зброя,
Что незаконно спасла от российских законов
Нашу страну - ту, в которой увядшие нимфы
Мира алкают, плюя на погибших героев.
Ныне же наш предводитель, со съёмочной группой,
С другом, а также с охраной, что выглядит стильно,
Стопы свои негрешимые твёрдо направил
К дому, где пили чаи и смеялись азовцы.
Долго он речь говорил, изобилуя странным,
Дивным для нас представленьем о стиле и смысле,
И утверждая, что он – Агамемнон, хотя и до Трои
Он не дошёл, ведь ему не хватило повестки.
Помня об этом, к нему обратились словами
Про беспокойство, про то, что российским сатрапам
Верить нельзя, никогда, ни за что, ни в какую,
Ибо четырнадцать тысяч смертей – слишком много,
Чтобы забыть, помириться и жить как ни в чём ни бывало,
Даже когда кто-то врёт в телефонных беседах,
Ну и вообще, так, как ОБСЕ наблюдает –
Странно, но в миссии зрячие только возницы.
Как же иначе понять, что слепые сатиры
Не разъебали в хламину свои колесницы.
Муза, навей вдохновенья нам силы
Выдержать гнев Володимира, Зевсова сына,
Вместе с друзьями, подругами, стильной охраной,
И поддержавшими нимфами из Золотого.
Видно, не слишком-то много – четырнадцать тысяч,
Слишком умелыми, слишком крутыми бойцами
Были все те, кто ценою своих побратимов
Остановил батальоны врага, приземлил, удержался.
Может «четырнадцать тысяч» и не так впечатляют,
Может быть числа другие должны были выпасть.
Может быть нимфы с сатирами, ждущие мира –
Без сожаленья готовы к четырнадцати лямам?
О многомудрая Муза, прими благодарность,
За тех мужей и тех дев, что воспеть ты поможешь.
Тех, что гневили богов, улыбаясь рассветам
Двух тысяч дней под привычный нам лязг пулемётов.
