Cпойлер
Не понимаю. Я этого действительно не понимаю.
Как можно выйти на лыжную прогулку и при ухудшении погоды не вернуться назад, а лечь на снег и умереть? Как?!?
Эти эмоции накрыли меня ещё в ноябре, когда в СМИ прошла информация о гибели от переохлаждения двух человек, вышедших погулять на скитуровских лыжах в одном из курортных мест Низких Татр. Тогда и возник импульс написать о своём опыте выживания. Но искренняя нелюбовь к публичному эпистолярию этот импульс похоронила.
Когда же в конце декабря я прочёл сообщение ГСЧС Ивано-Франковской области о смерти туриста при восхождении на карпатскую гору Хомяк (не Эверест, не Эльбрус, а некий Хомяк (!) — также от переохлаждения (а не от травм, лавин и карнизов), я понял, что писать всё же нужно.
Инфоповод
Отметая дилетантские интерпретации наших СМИ, открываем первоисточник — официальный сайт словацкой Горноспасательной службы (Horská záchranná služba) по ссылке.
Суть происшедшего: двое туристов из Чехии — 60-летний мужчина и его 47-летняя спутница, вышли на скитуровских лыжах на один из гребней Низких Татр. На следующий день другие туристы — из Польши, нашли тела чехов без признаков жизни. Люди умерли за одну незапланированную и проведённую в горах ночь. О травмах — ни слова. Первоисточник указывает: «вероятной причиной их смерти было истощение и переохлаждение в плохую погоду». Спасатели транспортировали тела в Bystra — курортное местечко в районе горы Хопок, на склонах которой катают горнолыжники и бродят гуляющие на ски-турах. Расстояние от Хопка до Бистры по Гугл-картам — несколько километров.
И вот тут я перестаю понимать. Как можно при отсутствии травм, находясь от цивилизации в получасе спуска на лыжах (часе с половиной пешком, в трёх — ползком), лечь на гребне и умереть? Если ты не висишь на сложном альпинистском маршруте, а пришёл в эту точку НА ЛЫЖАХ — иди/ползи вниз хоть в тумане, хоть ночью. Усталость не включается тумблером. Она накапливается постепенно. В каком бы направлении ты не полз вниз по склону из любой точки Татр — через несколько часов доползёшь к людям. Если, конечно, тебе хочется выжить. А если садишься в снег умирать — умрёшь обязательно. Хоть на гребне, хоть у себя под подъездом. И ни горы, ни лыжи здесь не при чём. Речь о мозгах. О психике. О настрое. Вот о ней, о психике, для начала и поговорим.
Выжить — цель и задача
Я не буду описывать чудесные случаи выживания, которыми пестрит Интернет. Приведу три примера людей моего круга общения.
Пример первый.
Январь 2013 года. Двое сноубордистов — Дима Беляев и Максим Пономаренко — попадают в лавину на горе Гемба в Карпатах. Макс погибает, а Диму выбрасывает на поверхность лавины с множественными переломами ног. Мобильное покрытие — практически на нуле. Звонок сделать нельзя. И Дима, набив друзьям смс, в течение часа подбрасывает телефон вверх, пока смс не уходит. Со сломанными ногами он провёл на снегу при отрицательной температуре более суток — примерно 28 часов, пока спасатели его не нашли. Дима пережил ночь, не давая себе уснуть. Понимая, что сон — смерть.
Он выжил. Одну ногу пришлось ампутировать. После чего Дима женился, стал отцом и ныне, с протезом, катается на вело и сноуборде. (События того времени я описал в статье «Лавина на Боржаве, январь 2013»)
Пример второй.
Июль 1987 года. При восхождении на пик Клары Цеткин (Памир), в лавине гибнут четверо из пяти членов группы. В живых остаётся один — Саша Коваль. После потери друзей Саша пережил физически и психологически страшную ночь на высоте около 6000 метров — без еды, воды и тёплых вещей. Просидев ночь под вершиной, на следующий день Саша без страховки по скалам и льду спустился в наш базовый лагерь. Он был предельно уставшим. Но дошёл. Выжил. (См. статью «Памяти группы Москальцова»)
Пример третий.
В феврале 1989 года двое парней совершили зимнее восхождение по северной стене на вершину Донгуз-Орун в Приэльбрусье. При поиске спуска их накрыли метель и буран. Вследствие этого двойка спустилась не к месту базирования — в долину Баксана, а на противоположную сторону Главного Кавказского хребта — в Сванетию. Зима, минус 20, высокогорье Кавказа. Их искали несколько спасотрядов, в том числе — с вертолёта. Не нашли. И прекратили поиск, мысленно похоронив. А в это время эти двое без продуктов питания, зарываясь в снег каждую ночь, несколько дней выбирались из высокогорья вдоль русла замёрзшей реки, которая давала им шанс на жизнь — воду. Которую они пили. Так, «на воде», без еды, протоптав несколько десятков километров ущелья по бёдра в снегу, они вышли к людям.
С первым из них — Лёшей Гончаровым, я знаком более тридцати лет. А второго знаю поболе. Этот второй пишет сейчас эти строки. Посему всё, что вами будет прочитано — не досужие вымыслы, а результат осмысления личного опыта. И если я озаглавил статью «Они должны были выжить» — это не высокомерная самоуверенность. Это холодный просчёт анализируемых ситуаций.
Психологическая готовность
С 1989 года я периодически читал лекции в секции альпинизма, часами рассказывая ребятам наш с Лёшей случай. От начала и до конца. С сотней трагичных и комичных деталей. Как проходили маршрут. Как ночевали под «шапкой» Донгуза, полувися на ледовой стене в ясную, морозную зимнюю кавказскую ночь. Как со стены уронили продукты, отреагировав с юморком: «Завтра спустимся — наедимся». И как после этого неделю не ели, балансируя между жизнью и смертью. Если хоть один бы из нас получил травму и не смог дальше идти, это был бы конец.
Рассказывал, как взошли на вершину. Как налетела пурга. Как прыгали по хребтам, пытаясь наощупь отыскать спуск. Каким шоком через два дня ползания по хребтам, когда туман, наконец, рассеялся, было себя обнаружить не там, где ты этого ожидал. Ты вообще не понимаешь, где находишься и куда ты зашёл! Связи по рации — нет. Рассказывал, как принимали решение — не надеясь ни на богов, ни на вертолёт со спасателями, идти вниз по реке, хоть она и ведёт в противоположном от точки базирования направлении — вместо севера река шла на юг, что мы определили по солнцу.
Рассказывал, как сердце колотится, когда за гребнем летит вертолёт. Как сжимаешь в руке анорак красного цвета в готовности махать им что есть сил. Как орёшь в рацию, а спасатели свою не включают, поскольку ищут лишь трупы — шансов на жизнь нам уже никто не давал. В наше ущелье — ущелье Ненскрыры, вертолётчики даже не заглянули. Никому и в голову не пришло, что мы проделаем такой длинный путь и зайдём столь далеко.
А после ты слышишь за гребнем звук улетающего вертолёта. И понимаешь, что всё… Совсем всё… Можно ложиться и умирать. Но ты опять собираешь волю в кулак и идёшь, не зная куда. Вниз по реке — ну когда-то же она должна вывести к людям?? Сбрасываешь с себя всё ненужное уже альпинистское снаряжение, оставляя его на большом камне с запиской. Пишешь текст со странным ощущением — как «с того света». Пытаешься сухо констатировать факты: «Двойка альпинистов — Николай Дроботенко и Алексей Гончаров, совершила зимнее восхождение по Северной стене на вершину Донгуз-Орун (5-б к/сл). В условиях непогоды и плохой видимости спустились на южную сторону Главного Кавказского хребта. Уходим вниз по реке. Нашедших данное снаряжение просьба позвонить по телефонам в Киеве …» (указываешь домашние телефоны, ставишь дату).
Ты не знаешь — сколько идти. И дойдёшь ли. Эта записка может быть последней вестью от нас, если потом по какой-то причине не найдут наши тела.
Ты пьёшь воду из промоин в реке, зарываясь по ночам в снег. Понимая, что «там» тебя мысленно похоронили. Сколько идти? Не имеешь понятия. Но идёшь. Бьёшь траншею в снегу. Снег — по бёдра. Пятнадцать минут «тропишь» ты, пятнадцать — Лёха. Смена. Смеркается. Падаем в снег. Роем пещеру. Влезаем. Лежим. Наверное спим… Наутро — встал, попил воду, и пошёл тропить снег до очередного заката. А в голове ползает мысль, которую ты спокойно там вертишь: «Вот интересно, если нас уже в мыслях похоронили, каковой будут считать дату смерти? Дату исчезновения из эфира? Но ведь фактически ты сейчас жив. Хотя об этом знает только вот этот почерневший, заросший щетиной Лёха, и больше никто. И если мы помрём через пару дней, для всех дата кончины ведь уже определена? И мы её уже несколько дней как прошли? И сейчас идём на «том свете»? Так жив ты всё-таки или нет, если ДЛЯ ВСЕХ ты уже давно умер?? Забавно…»
Так, пошатываясь и философствуя, через несколько дней мы-таки вышли к людям.
***
Я не говорил ничего особенного. Просто, рассказывая, внушал нехитрую мысль — человеческий организм имеет колоссальный резерв. Главное в критической ситуации — не впустить в себя страх, вызывающий паралич воли. Вот тогда и приходит конец. На лекциях я скорее был «доктором Кашпировским», чем инструктором альпинизма.
И вдруг неожиданно один из знакомых мне сообщил: «А знаешь, в этом сезоне группа наших молодых альпинистов заблудилась после восхождения на Кавказе! Так они сразу вспомнили твою лекцию! Никакой паники! Схватили пару «холодных» ночёвок, в тумане поискали путь спуска — нашли, и благополучно вернулись!» После этих слов в голове невольно пронеслась мысль: «Жизнь прожил не зря…» Собственно, сейчас мною движет та же нехитрая мотивация — эта статья может спасти чью-то жизнь.
…Но в практике были и иные моменты.
В мае 1990 года, работая на КСП (Контрольно-спасательном пункте) Центрального Кавказа, я сопровождал тела погибших на склонах Эльбруса туристов из ущелья Баксана в Нальчик. Туристов на спуске накрыли туман с непогодой, и ниже скал Пастухова (для тех, кто знает эти места) они вырыли пещеру в снегу. С собой было всё бивачное снаряжение, топливо, примус.
Непогода бушевала две ночи. На третий день туристов нашли. Двое были в пещере. Трое — снаружи. На лицах — ледовые маски. Что означает — они лежали лицами в снег и дышали, пока не пришла смерть.
После поисковых работ я летел в вертолёте сдавать тела в морг. Два пилота, пять тел в салоне и я. Вглядываясь в ледовые маски, я молчал всё время полёта. Но в голове вёл невольный диалог с ними: «Парни, как так?.. Всего две ночи в пещере… Почему мы не встретились раньше, я б рассказал, как выживал в пещерах зимой без еды несколько суток… Вы должны были выжить…»
А через несколько дней из морга в КСП пришла информация — у одного из погибших были ножевые ранения. «Истерика», — мелькнуло у меня в голове. Поножовщина в ограниченном пространстве пещеры, вызванная истерикой от кажущейся безысходности. А как следствие — паралич воли у всех. И смерть.
С тех пор я иначе взглянул на нашу с Лёшей историю. И безмерно благодарен ему за то, что в критической ситуации оба не впали в истерику: «Мы здесь подохнем!!! А-а-а…!!!» Мы включились в работу по выживанию. И пошли по бёдра в снегу в неизвестность, сознавая, что друзья за нас уже пьют не чокаясь. Спасибо тебе, Лёха, за это спокойствие. Благодаря ему мы и вышли.
***
А теперь пришло время от духовного перейти к материальному.
Что нужно уметь и иметь, отрываясь от цивилизации «на один день»
Нельзя объять необъятное. Поэтому не буду писать нудный список на все случаи жизни. Рассмотрю элементарные вещи, повышающие шанс выжить в критической ситуации при отрыве от цивилизации «на один день». Что охватывает походы выходного дня (ПВД), фрирайд, скитур и прочие виды активности (горнолыжникам, грибникам — призадуматься). Выход «на один день» при ЧП может затянуться на неопределённое время и иметь непрогнозируемый результат. Дима Беляев (которого я считаю большим молодцом и всегда буду ставить в пример) тоже думал, что вышел покататься на борде на один день. В результате — перелом ног и 28 часов на снегу.
Для начала — что нужно уметь.
Нужно уметь отсылать свои GPS-координаты по SMS. Это — необсуждаемый императив. В эпоху повального пользования смартфонами со встроенными модулями GPS данным навыком должен овладеть каждый. Включая жён, подруг и детей. В качестве теста я опросил несколько знакомых фрирайдеров: «Координаты по смс отправить при ЧП сможешь?» Результат — удручающий. А ведь первый вопрос, который будет задан друзьями, спасателями, к которым вы дозвонитесь — «Где вы находитесь?» И что вы ответите — «В темно-синем лесу, где трепещут осины»? Поэзия спасателям не нужна. Нужны голые цифры. Широта, долгота. Цифры географических координат.
Поскольку я нацелен на максимум практической пользы статьи, буду оглашать, чем пользуюсь лично. В моём Андроид-смартфоне отправкой координат заведуют несколько приложений. Из простейших — «GPS-координаты», которое только под требуемую функцию и написано, и «GPS Test». Из более сложных, например, OsmAnd. Но в Google Play вы сможете найти ряд аналогичных программ и выбрать на «цвет и вкус».
«А если у меня старый кнопочный телефон?» — спросит дотошный читатель. Значит нужно иметь отдельный GPS-навигатор и вбивать считанные с него координаты вручную.
«А если не будет мобильной связи?» Ответ — значит вы не отправите своих координат! Будете выживать сами. Как выживал Саша Коваль, спускаясь с 6000 метров. Как шли в неизвестность Гончаров с автором этих строк в ту эпоху, когда мобильной связи не было и в помине. Но в XXI столетии отсутствие связи не обнуляет требования об умении произвести указанную операцию, если вам удастся доползти до мест с мобильным покрытием. Сноубордист Дима (на которого я ссылался и ещё буду ссылаться) смог отправить единственную смс о факте ЧП без координат. И его искали более суток.
Нужно уметь ещё многое, но я ограничусь одним указанным основополагающим пунктом — статья и так будет иметь запредельный объём.
***
Теперь — что нужно иметь, выходя на фрирайд, скитур, прогулку в горы и лес «на один день».
Мобильный телефон (смартфон) с заряженной батареей. Слово «заряженной» является ключевым.
Иметь «вбитыми» в память телефона номера спасслужбы (спасателей). Возьмите за правило — прибыв в любой регион, найти спасательный пункт (службу) и взять там актуальные телефоны на случай ЧП. Находясь в Украине, можно звонить по номеру МЧС 101.
Закачать в смартфон карту страны либо района, чтобы пользоваться ею офлайн. Либо иметь бумажную, что надёжнее.
Отдельный туристический GPS-навигатор. Смартфон при ЧП нужен прежде всего для выполнения основной функции — обеспечивать мобильную связь. Пользование смартфоном в качестве навигатора «посадит» батарею за пару часов. Специализированный же навигатор на одном комплекте свежезаряженных аккумуляторов непрерывно работает более суток (хотя комплект запасных батарей иметь нужно). Если же вы включите навигатор перед выходом на маршрут, то по записанному своему треку вернётесь назад, невзирая на заставшую вас непогоду.
Компас, несмотря на наличие навигатора. Опять пример Димы: вместо севера хребта — к курортному селению Пилипец, они с другом спустились на юг. Где и попали в лавину. Достаточно было компаса, чтобы с горы Гемба, на которой их накрыл плотный туман, начать спуск в правильном направлении. Но компаса у них не было.
Положить в рюкзак небольшой каремат, именуемый в народе «подпопник». «Крутые парни на подпопниках не сидят!» — я в курсе. Поверьте на слово — при выживании вам будет не до «крутизны». Аргумент «Ночь на рюкзаке посижу!» — отметаем. Саша Коваль, просидевший ночь на высоте 6000 на рюкзаке, опирался спиной на свой каремат, от которого ещё и оторвал куски для согрева коленей. В почти «тепличных» же условиях Карпат достаточно будет «подпопника» и рюкзака под спиной. Но вообще я не вижу повода для дискуссий, ведя речь о небольшом куске пенки, имеющем мизерный вес.
Спасательное одеяло. Этот туристический аксессуар может спасти жизнь. Но о нём, увы, до сих пор знают немногие. Вбейте в поисковик слова «Спасательное одеяло» (изотермическое), и узнаете о нём всё. Вкратце — это достаточно прочная тонкая металлизированная плёнка, имеющая размер одеяла и весящая около пятидесяти грамм. Зимой она поможет сохранить тепло тела, а летом — защитит от дождя. Накрываться серебристой стороной к себе. Золотистой — наружу. Лично я спасательное одеяло держу не только в рюкзаке, но и в машине.
Пару (несколько) зажигалок либо охотничьи спички (вбейте в поисковую строку Гугла «охотничьи спички купить», и купите).
Кусок (3-5 сантиметров) обычной свечи. Во-первых, свечой проще разжечь костёр, капая стеарин даже на влажные ветки. Второе — лично я на скитуре иногда натирал свечой камус, что спасало меня от подлипа. На фрирайде при влажной погоде натирал скользящие поверхности лыж.
Лёгкий налобный фонарь. Ничто так не угнетает психику при непредвиденной ночёвке в лесу, как полная темнота. Кроме того, при фонаре можно идти в тёмное время суток, что даёт шанс выйти в цивилизацию без ночёвки в спасательном одеяле.
Небольшой запас туалетной бумаги. Вас не слишком смутил некоторый интим данного пункта? Открою секрет — именно туалетной бумагой вы будете разжигать костёр при холодной ночёвке. И при встрече с медведем сей элемент снаряжения также может оказаться не лишним. Шучу.
Бинт и обезболивающее на случай получения травм. Я ношу таблеточный кетанов.
Маленький рулон тканевого лейкопластыря. Не бумажного, а именно тканевого. Кроме использования в медцелях, им можно наскоро починить разорванную одежду, обувь, лыжные палки и вообще прикрепить что-то к чему-то — это универсальная вещь.
Нож и кусок расходной стропы (репшнура) на все случаи жизни.
Запас денег. Если вы заблудились и вышли не туда, куда следовало, вернуться в нужную точку вам помогут несколько припасённых купюр. Кстати, ими же можно разжечь костёр. Просто это выйдет дороже, чем растопка свечой и туалетной бумагой.
Cобственную здравую голову. Которая в нужный момент сможет сказать: «Стоп! Назад!», не дав пройти точку невозврата. И будет принимать здравые, выверенные решения.
Я сознательно не включил в перечень лавинное снаряжение — бипер, щуп и лопату, поскольку веду речь несколько об ином (но упоминаю на заметку фрирайдерам).
Также не вношу в список индивидуальную аптечку (в зависимости от наличия индивидуальных хворей), перекус, питьё (термос), кусок оргстекла (эффективнейшее средство для розжига костра), ёмкость для нагрева воды и прочие возможные полезные вещи, чтоб не увязнуть в тысяче мелочей вплоть до армированного скотча, запасных рукавиц и носков. Тут — думаем самостоятельно исходя из наклонностей и потребностей. Ключевое слово — думаем. Причём до, а не после.
Завершающий тезис вне пунктов — не ходить в горах в одиночку. Даже не буду объяснять почему.
