Выдвижение Путина подтвердило: у нынешней авторитарной власти больше нет ни сил, ни внутренних ресурсов на игру в демократию
Cпойлер
Заявление Путина о своем участии в президентских выборах запустило гигантский генератор подхалимажа, страха, подлости, лжи и фальши — всего того, из чего уже много лет состоит официальная российская политика. Впрочем, сегодня Путин и есть вся официальная российская политика, ибо ничего в ней не существует вопреки его желанию и поперек его воли. Поэтому никакой Навальный на этих президентских выборах невозможен, что бы ни было записано в Конституции и какие бы решения ни принимали европейские суды.
Система устроена так, что даже находиться в одном бюллетене с несменяемым президентом — это по меркам официозной политики честь и привилегия, высочайше даруемая только тем, кто не подведет и не позволит себе неудобных намеков и обвинений в адрес первого лица. Как при дворе абсолютного монарха престижно было выносить за ним ночной горшок, так и при современном кремлевском дворе роль проигравшего выборы горе-политика остается пределом мечтаний для многих: четыре месяца жалкого лицемерия, ужимок и прыжков — и в награду место в том, что называется «политическая элита», и благодарность за услуги от первого лица. Легко убедиться, что дела у всех образцово-показательно проигравших Путину кандидатов все 18 лет идут самым наилучшим образом, а вот несговорчивые оппоненты получили всевозможные кары, причем некоторые поплатились за свое упрямство жизнями.
Нет сомнений, что если бы Путин захотел не вписывать свое имя в избирательный бюллетень, а короноваться или просто объявить себя пожизненным диктатором, — никто из тех, кто уже поспешил поделиться с миром своим казенным восторгом, не замолчал бы в ужасе и уж тем более не посмел бы выступить против такого решения. Скорее наоборот, нашлись бы новые слова, новые символы, новые образы! Но объявление себя императором или диктатором в XXI веке требует смелости и решимости, а с этим у нашего национального лидера дела обстоят хорошо только в воображении подверженных влиянию телепропаганды сограждан. Поэтому упражняться в словесном выражении преданности и покорности лидеру всем причастным придется в устоявшихся риторических рамках: президент, лидер, гарант стабильности — всё, как последние 18 лет. Благо, что все эти режиссеры, спортсмены и чиновники — люди закаленные и несомненно найдут способ поклониться еще ниже и повторить сказанное шестью годами ранее новыми словами.
Между тем за фейерверками казенного энтузиазма не скрыть очевидного: мы наблюдаем конец пресловутой гибридности как формы существования политического режима в современной России. Ведь что такое политическая гибридность? Это сочетание признаков авторитаризма и демократии в рамках одной политической системы, то есть ситуация, когда правление авторитарного лидера маскируется всевозможными демократическими процедурами и институтами, а точнее — их имитацией. Очевидно, что это переходная форма политического режима и она должна привести или к демократизации, или классическому авторитаризму.
Так вот, последние шаги власти говорят, что на изображение гибридности больше нет ни сил, ни внутренних ресурсов. У Кремля было шесть лет карт-бланша, чтобы придумать хоть что-то оригинальное, создать для себя новые возможности выживания и перспективы на будущее. Но все фантазии о хитроумном изменении конфигурации власти оказались бесплодными, действовать Кремль предпочел прямолинейно и неизобретательно: выдвинуть все того же Путина на очередной президентский срок. Характерно, что никто из официальных спикеров не смеет называть четвертый срок Путина последним, ибо если формально он и должен быть таковым, то только в рамках демонстративно и систематически попираемой Конституции 1993 года, серьезно воспринимать которую после всего происшедшего за эти годы неловко.
Тоскливая предсказуемость, конечно, создает определенное техническое неудобство: вызывающие энтузиазм в придворных кругах рассуждения о том, с каким процентом в этот раз победит Путин и сколько процентов наберет каждый из его подставных оппонентов, чтобы и проиграть с подобающим треском, но при этом сохранить имидж влиятельного политика, ничуть не способствуют привлечению к выборам внимания широкой публики. Трудно себе представить живого человека, искренне радующегося тому, что кандидат, за которого он голосовал, не победил, но зато набрал 3%, а не 2%. Традиционные вопросы, на которые кремлевские политологи в очередной раз будут вынуждены придумывать хоть какие-то ответы, — зачем голосовать за Путина, если он и так победит, и какой смысл голосовать за тех, кто совершенно точно проиграет?
Впрочем, зачем вообще что-то придумывать? Судя по тому, как неизобретательно запускается весь процесс, правящая группировка больше не интересуется реалистичностью и драматическими эффектами, ее цель — максимальный комфорт первого лица, а любая гибридность, неопределенность, видимость неопределенности и уж тем более публичные рассуждения о том, что хотя бы в теории лидер может когда-то смениться, это самое лицо расстраивают.
Да и не в какой-нибудь Европе живем, чтобы полагаться на живой интерес граждан к итогам выборов. В распоряжении наших чиновников богатый ассортимент кнутов и пряников, так что проблему привода электората на участки будут решать привычными методами. Административная суета уже началась: составляются списки ответственных, нормы привода на участки родных и близких, собираются рабочие группы местных референдумов, готовятся лотереи. Стоит ли поэтому удивляться, что президентская кампания Путина началась как халтурный ремейк его же кампании 2012 года?
Глядя на ее старт, нет никаких оснований полагать, что в ее завершении можно ожидать каких-то сюрпризов: сначала — ликующие трудяги-работяги, потом — пачка очередных, заведомо невыполнимых «майских указов», вот и весь «могучий» креатив на четыре месяца. Или интригой надо считать намеки на смену нескольких министров в правительстве несменяемого Медведева?
Но в чем интрига-то? Можно подумать, карьеры министров интересны кому-то, кроме них самих и их бизнес-окружения. Да даже и судьба самого Медведева едва ли кого-то сильно беспокоит за пределами узкого круга его друзей: ну, будет вместо него у Путина другой премьер-министр — и что это меняет?
Казалось бы, сказанное выше должно вгонять несогласных жить в серой путинской вечности в депрессию. Но на самом деле все не так плохо, как может показаться.
Отказ от игр в гибридность и очевидная примитивизация политических практик — это признаки морального надлома режима. На придумывание новых трюков, их репетицию и публичное исполнение нет ни желания, ни фантазии, ни, самое главное, сил. Путин стареет, стареют его друзья, стареют его верные соперники по президентским выборам, стареет население России и весь его режим — и этот процесс не остановить ни с помощью телевидения, ни пиар-войнами, ни террором.
Упрощение режима до банальной автократии узбекско-таджикского типа вовсе не делает его перспективнее и устойчивее, скорее наоборот, демонстрирует его слабость и уязвимость. Осыпающаяся под ударами объективных и субъективных факторов мишура гибридности неумолимо обнажает весь кремлевский срам: колоссальная чиновничье-олигархическая пирамида зиждется на зыбком фундаменте — на жизни, здоровье и капризах одного человека, который и в лучшие-то свои времена вовсе не казался гением, а теперь банально состарился и, как видно, окончательно перестал быть «фартовым». Очевидно, что у Путина нет ни стратегии, ни планов развития для страны, ни видения перспектив — ничего, кроме желания любой ценой оставить все как есть и наивной веры, что рано или поздно все как-нибудь само наладится, вернутся «тучные годы» нефтяного изобилия.
Неужели кто-то и правда думает, что эта дряхлеющая на глазах конструкция простоит долго, особенно если ее не оставлять в покое, а атаковать снова и снова, всеми возможными способами и на всех уровнях? Поощряемая апатия населения и чувство безнадежности — это последний ресурс Путина. Преодолев в себе и то и другое, граждане России могут изменить ситуацию к лучшему.
